Кама и Урал: очерки и впечатления. IV с. Страницы: главная . Общие обороты солеварения. Артемьевский рудник. XXI. Домна. Нужно отдать Любимову справедливость. Он не останавливается на старых способах и не успокаивается на лаврах, как его товарищи в Усолье. Электронные тексты и коллекции библиотеки им. Кама и Урал : (очерки и впечатления). Немировича-Данченко «Кама и Урал» (1890), в которой описано его путешествие 1875 г. Уральский травелог Немировича стал важным. По пути домой мы шли мимо новой трубы, только что устраиваемой. Громадная матица уже забита; вращение же бура будет совершаться не чахлыми грудями рабочего люда, а паровою машиною, по приспособлениям Мезера и Плате, причём вся работа кончится не в три года, а в три месяца. Слой соляного раствора предполагается здесь на глубине восьмидесяти сажен, причём диаметром высверливаемой дыры равняется трём вершкам. Впрочем, зачастую расчёты не оправдываются — и в этом весь риск солевара. Недалеко отсюда, например, у графини Строгановой, прошли саженным слоем каменной соли и всё- таки ещё не добрались до конца пласта. Меня заинтересовало, сколько в настоящее время сжигается дров на всех уральских солеварнях. Цифра ока- 1. 92залась ужасающею, ежегодно 1. Следовательно, на замену такого отопления каменноугольным потребуется, если промысел не разовьётся ещё более, до 1. К сожалению, в настоящее время неизвестно, насколько горнозаводская дорога помогла этому делу. В луньевских копях находятся такие массы угля, что они могли бы обеспечить вчетверо большие потребности. Можно ожидать даже, что там не хватит рабочих рук для эксплуатации залежей. Кроме железнодорожной, другой доставки здесь и быть не может. Есть река Яйва, но сплав по ней совершается только весною и невыгоден, потому что потребует массы леса на постройку судов, которые назад поднять нет никакой возможности. На заводах графа Строганова, графа Шувалова, князя Абамелик- Лазарева, Дедюхинском казённом, Любимовском, Соликамском, частью принадлежащем городу, а частью — Дубровину, вырабатывается до 1. Первые четверо продают весь свой продукт «Товариществу пермской соли» (Кокорев и Губонин) от 1. 7 Немирович-Данченко В. Кама и Урал (очерки и впечат-ления). Кама и Урал: очерки и впечатлен В электронной библиотеке ЛитРес можно скачать книгу Кама и Урал Василия Ивановича Немировича-Данченко бесплатно в формате pdf или читать . Местная соль, несомненно, шла бы лучше и разработалась больше, если бы её сбыту не мешала чупчинская, на которую правительством был понижен акциз. Она поэтому проникла даже на Каму, в Чистополь, где ею торгуют Челышов и Чекушов. При этом ещё одно обстоятельство даёт некоторое преимущество последней. В то время как усольская дорога и требует значительной обработки, чупчинская обходится гораздо дешевле. Теперь, с полным сложением акциза на соль, Усолье. Как развивается солеварения при сколько- нибудь разумном устройстве промысла, видно по любимовскому делу. Взяв в свои руки монополию «Товарищества пермской соли», они стали, даже себе в убыток, поддерживать на рынках высокие цены. За ними и Любимову дышать стало легче. Сколько «Товарищество пермской соли» терпело убытка, видно из следующего расчёта. Купив у владельцев соль, положим, по среднему расчёту, за 1. Следовательно, на все накладные расходы по перевозке и содержанию складов, администрации, комиссионера им оставалось по 4 к. Мы не считаем ещё усыпки, утечки и страховки, что тоже необходимо иметь в виду при этом. Очень интересны рабочие цены за каторжный труд на солеварнях. Вот они в том виде, в каком застал я их несколько лет назад. По сведениям, полученным мною, они с тех пор вовсе не поднялись. Унимальщики, вынимающие соль из чренов, получают 3. Податей с души в год сходит у чердынцев, которые платят менее всего, 9 р. Несмотря на плохое вознаграждение, работою этою дорожат, потому что она идёт круглый год. Тем не менее и эту скудную плату зачастую задерживают. Как- то на шуваловских заводах в течение пяти или шести месяцев рабочие вовсе не получали денег. Вздумали «бунтовать», по терминологии сытых администраторов. С грехом пополам, деньги им возвратили; бедняки опять было принялись за работу, но в моё время им вновь задерживалась плата. Чем это кончилось — не знаю. Слышно было потом о каких- то волнениях в Усолье и об «энергических мерах», благодаря коим они были улажены. Когда на месте мужчин в соляных варницах работают женщины, они получают, несмотря на совершенно одинаковый труд, пятью, шестью и даже десятью копейками меньше. Они тоже роют канавы и исполняют здесь земляные работы. К весне для них начинается. За это они получают от 1 р. С семи часов утра работа эта продолжается до полудня и потом с двух пополудни до восьми вечера. В течение этих одиннадцати часов они бегом взбираются вверх с двухпудовыми мешками на головах и так же спускаются вниз.— Это должно их страшно истощать?— Помилуйте, крепче мужиков выходят.— Каким образом?— Рабочий идёт домой, очумев совсем; а баба ввечеру ещё хороводы играет. Соленосками на старой конструкции служат тоже женщины. Все эти работы бабы исполняют непременно с пением, тогда как мужики сосредоточенно молчат. Видел я и гребцов- баб. Они мне живо напомнили далёкое Поморье. Так же, как и там, молодцами, не зная устали и шибко накатываясь на ручку весла, гребут усолянки; так же, как те, причалив, не обнаруживают вовсе устали. Но у поморов физическая сила понятна: рыбы вдоволь, да и поморские промыслы развивают здоровье.— А у нас они с соли.— Как так?— Крепнут с соли. Посылают же врачи на соляные ванны.— Эк вы приравняли!— Ну от чего же другого? Пришлось действительно развести руками. Положим,1. 96что от соли здоровее не будешь; напротив, постоянные испарения раствора, с неизбежными частицами хлора, брома и кальция, должны, скорее, разрушать дыхательные органы, чем развивать их. Как- то выхожу я на Каму. День был холодный; моросило. Мне в тёплом пальто было только- только сносно. Вижу, внизу, у берега, остановились, едва дыша, три бабы- лямщицы. Лямки сброшены вниз, лица вспарены.— Бог в помощь! Куда вы это?— На завод.— Устали?— Да. Слава те Господи, это работа — не на постели! Мы на разговор шибкие, — обратилась одна, наконец, ко мне.— Я не тому удивляюсь. А как вы это языками- то болтаете? Работа- то ведь нелёгкая.— Да разве мы языками лямимся? Языку только черёд ещё пришёл.— Вы весёлые.— Ты в праздник приходи, да гостинцев приноси, тогда увидишь, какие мы.— В праздник мы строгие!— Ну?— Верно. Потому в будни земесто мужика мы — и разговор у нас самый мужицкий. А в праздник — на бабьем положении. В праздник у нас тихо. Зубами зажмёшь — выскочит и давай звонить.— Да вы ловко языком.— Мы- то? Ты вот на Косьву- реку поезжай,1. Там баба не пуганная: против ветру может словами сдействовать. Там живёт баба смелая, мужику не покорствует.— Что вы заработаете в день?— По двоегривенному. Ныне цены нет, потому из Чердыни навалило народ, заработки сбивают. В грузильщицах куда лучше!— Платят дороже?— Не. Таперичи у нас ноги, во, гляди, в кровь изодрало. Иной раз ещё и нонешнего холоднее, а в воде идёшь версты три- четыре. По каменью — рвёт тебя он. Бывает, супротив воды — грудью брать надо, а Кама яро бежит тогда, сносит! А у грузильщицы дело лёгкое. В свою очередь, грузильщицы жалуются. Бегут одна за одною, на ходу словами перекидываются. Кажется, одного мешка с солью не пронесёшь, а они штук двести в день перетаскают на голове.— Тяжко! Ино станешь да и думаешь: зачем это мать на свет породила. Лучше бы махонькую в воду кинула, вот как котят топят, чтобы не плодились.— А работа кончится — за хороводы?— Мы хороводом только и живём. Как запоём, так словно легше станет. Промеж собой мы только и дышим. Потому мужик этого винища сейчас! Коли у него деньги есть.— Сказывают, и бабы у вас пьют.— Пьём. У нас девка, и та пьёт. А что Божье, то всем в руки идёт.— Это до свадьбы- то?— Норов такой. Девка- то парню ещё слаще так- то.— Что это у вас всегда бабы разговаривают, — спрашивал я усольца.— Пущай! У них на одном разговоре и делу конец. Языком только и болтают. А чтобы худое что — ни Боже мой! Это мы так примечаем: котора баба язычничает, та справедливая баба, а котора молчком всё — в ней язва самая эта сибирская сидит. Коли у ней язык на цепи, какому парню на неё завидно? Девка у нас такая должна быть, чтобы коло ей смех был. Слово скажет — благодарю покорно! Вот это девка! В праздник бабы зачастую катаются по Усолью в ивовых плетушках. Кстати, этот экипаж — курятник на колёсах — приобретает право гражданства по Каме, вверх от Сарапула. Ещё один едешь — ничего. Но когда целая кучка засядет — сходство с курятником поразительное. Лошадки, пока ещё сытенькие, везут так, что корзинка, кажется, вот- вот слетит прочь, и ты очутишься Бог знает где! Хорошо ещё, что улица не мощена, падать мягко. Как- то иду, слышу, лямщицы поют что- то уж очень весёлое, совсем не под стать к тяжёлому труду. На отдыхе, впрочем, было. Подошёл.— Что вы поёте это?— Ндравится что ль? У нас песни весёлые. Попросил их сказать мне и записал. Привожу её здесь целиком. Ах ты, мать моя, мамонька,Осударыня, боярыня моя,Зачем хорошу пародила меня,Хорошу таку, догадливу,На все промыслы повадливу. Приходил ко мне из лавочки купец,Приносил ко мне канаусу конец. Мне канаусу хочется —Полюбить купца не хочется,Ах ты, душечка, дуй, дуй, дуй! Раздувашечка, дувай, дувай, дувай! Красна девица, гуляй, гуляй, гуляй! Призагуливай, отецкая дочь! Не ходи- ка ты гулять в полночь! Кабы на зиму не лютый мороз,А родной тятенька в уездном городке,Тут я вольна бы вольна была. Полюбила бы соколечка- сокола,Красна девка — удалого молодца! Какая громадная разница между заведениями Любимова и шуваловскими! На варницах графа Шувалова в стенах громадные щели, в полу провалы и ямы. На стенах осела сажа толщиною в палец. Сажа и везде, так что верхний слой соли у него валится в воду, как негодный. Почти то же самое приходится сказать и о заводах С. Строганова, Голицына, Абамелик- Лазарева. Шуваловский только представляет крайнюю степень упадка. Видимо, ещё когда- то все они были строены на широкую ногу, просторно из кондового крупного леса. Но в течение долгого периода заводы не обновлялись, не ремонтировались. Теперь они стоят, прогнившие насквозь, темные, мрачные. Непонятно, как держатся некоторые из них. Прежде они процветали. Тогда единственными солеварами были Строгановы и Всеволожские. С отменою обязательного труда, с общим упадком солеварения они пришли в нынешнее своё состоя- 2. Разумеется, если бы владельцы не жили в Питере и, например, как С. Мальцев, находились бы в своих владениях и занимались делом — результат был бы иной!
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
December 2016
Categories |